так оно пылает.
— Ну как? — спрашивает он самодовольно. — Понравилось?
— Я…
Куда же испарилась моя честность? В голове расплывается неловко, затем — неуклюже, но их разгоняет чёткое грубо. Самое правдивое. Я набираюсь духу:
— Да, но… ты знаешь… немного грубовато… Ты бы не мог…
— До тебя никто не жаловался.
Зачем ты так со мной? Зачем впиваешься губами в эту разнесчастную сигарету? Разве она тебе дороже меня? Как всё исправить? Повернись ко мне, посмотри на меня, как раньше!
— Слушай, я… я… это из-за меня, знаешь? — выпаливаю я. — Ты не виноват. Я просто ни с кем не целовалась раньше. Я не знаю, как правильно…
Он отбрасывает окурок и покровительственно улыбается:
— Так я научу тебя.
Может, теперь будет лучше?
Покорно закрываю глаза и приоткрываю рот. Он снова груб, снова прижимается так резко, словно хочет сломать мне челюсть, но я не шевелюсь и молчу, чтобы опять его не обидеть.
— Так что, будешь со мной встречаться? А, Катюша?
***
Я тащусь домой, загребая ногами палую листву. Иду одна: Антон сказал, что у него срочные дела, и пропал.
Как я рада! Наконец он поцеловал меня! У нас всё серьёзно! Я его девушка! Маме всё расскажу. Наверно. А ба — точно нет. Иначе раскудахчется: мол, куда мир катится, в наше время ничего такого не было! Ага, не было… Откуда тогда мама появилась? В аисте нашли или капуста принесла? И Еве похвастаюсь, а она заохает, сделает круглые глаза и потребует подробностей; и Полине похвастаюсь, хоть она опять скривит лицо, будто её тошнит; ну и пусть! Пусть все знают, как я счастлива! Только…
Что не так?
Только…
Давай же. Посмотри правде в глаза.
Только меня внутри словно точит противный червяк.
Я хотела, чтобы всё было иначе. И Ева, которая станет ныть и требовать подробностей, не узнает правды. И я сама себе вру — вру прямо сейчас. Что это было волшебно или типа того. Не было.
Я сворачиваю на Строителей. Прямо передо мной шествует парочка. Он высокий, она пониже. Он обмотан зелёным шарфом, она красным. Он в чёрном пальто, она в клетчатом. Он, нагнувшись, шепчет ей на ухо что-то, наверняка забавное: она смеётся — а я остолбеневаю и теряю дар речи.
Мама?!
Да ладно. Не может быть. Нет, нет, нет. Наверно, это просто знакомый. Или друг. У людей бывают друзья? Просто друзья? Бывают. Почему бы ей не прогуляться со своим…
О нет. О нет! Просто друг кладёт руку ей на плечо! И она не сбрасывает эту руку, а цокает рядом как ни в чём не бывало! Даже… хихикает, как девчонка?!
Предательница! Какого чёрта!
Что это значит? Что вообще такое происходит?
Я торчу посреди тротуара, не в силах двинуться с места, и жду, пока эти двое пропадут с глаз моих. А потом тащусь домой, вливаю в себя чай, вяло переругиваюсь с ба, ползу в свою комнату и обращаюсь к более важным вопросам.
Антон Бакланов был в сети 22 минуты назад
Он поцеловал меня на качелях — и ничего не пишет. Почему? Мог бы хоть спросить, как я добралась до дома, раз не проводил. Неужели ему всё равно?
Антон Бакланов был в сети 25 минут назад
Это не он в сети, а я. Круглосуточно. Как рыба. Не могу ни шевельнуться, ни вздохнуть. Опутана по рукам и ногам. Да, вот такая уникальная руконогая рыба. И мозгов, как у рыбы. Мало ли какие у него дела! Почему он вообще должен был мне писать? Откуда ему знать, что я сижу тут и пялюсь в экран… Что за противное чувство: внутри всё ноет, будто я у кабинета врача жду и никак не дождусь прививки.
Антон Бакланов online
Вот! Вот! Вот! Вот-вот-вот! Давай, давай же! Ну! Ну пожалуйста!.. Милый. Родной. Напиши мне. Ну же!
Антон Бакланов был в сети 5 минут назад
Что?!
Антон Бакланов равнодушная свинья
Идиотка безмозглая! Рыба и есть! Я что, язык проглотила? Вот возьму и сама напишу! Полина бы оценила, как это тупо: сидеть и ждать, пока принц на белом коне прискачет и исполнит мне любовные песенки. Как там они называются — гамадрилы? И начала б талдычить, как он ей не нравится… Ну и ладно! Он и не должен нравиться ей: он же мой парень! А разве он мой парень? А я его девушка? Он ведь не говорил прямо… Что за сомнения: мы ведь встречаемся! А может, ничего не писать? Решит, что я сама за ним бегаю. Как унизительно… Но мы уже столько раз переписывались — почему нельзя сейчас? Но ведь раньше всё было по-дружески, а теперь…
Ну что же такое! Почему всё так сложно?!
Щёлкает дверной замок. Мама влетает внутрь, и я слышу, как она что-то напевает.
Тащусь в прихожую. Молча принимаю поцелуй. Молча принимаю пакеты. Выгружаю на кухонный стол хлеб и помидоры с огурцами. Спрашиваю:
— Как день прошёл?
— Обычно. Работала, сбегала за едой. Сейчас что-нибудь на скорую руку сготовим.
Лгунья. Предательница! Вот оно что. Антон был прав. Я действительно наивная и ничего не понимаю в жизни. А мама делает так, как ей удобно. Врёт и не краснеет. Ненавижу, когда лгут. Это отвратительно! Ложь — как убийство. Она убивает доверие. А что остаётся без доверия? Что?
— А у тебя как день прошёл?
И что ты хочешь услышать? У меня появился парень? Я просила у него сигарету? Мы обнимались на качелях? Он поцеловал меня? Я вижу твоё сияющее лицо и ненавижу тебя за это? Думаешь, я выложу тебе правду? Ты предала меня и папу — и я больше тебе не верю! Ни словечка не получишь!
— Всё как обычно, — говорю я. — Ничего интересного.
***
Привет, меня зовут Катя, и я невидимая девочка. Все меня игнорят. Абсолютно все! Ба купила мне на зиму жуткие утеплённые штаны — хотя знала, что я такие не хочу. Да я лучше ноги отморожу, чем надену этот кошмар! Мама по вечерам пропадает чёрт знает где и помалкивает в тряпочку о своих предательских прогулках. На уроке биологии я чуть на парту не залезла — тянула руку, чтоб меня вызвали, а Зайчикова — ноль внимания. И самое ужасное: меня игнорит Антон. Уже несколько дней! Не пишет, не подходит на перемене, не говорит «пройдёмся?» после уроков — ничегошеньки! Да-да: сам поцеловал — а теперь…
Я от этого игнора едва не свихнулась. Изнывала, изнывала, а потом изныла окончательно. Подошла к нему сама:
— Привет.
— Привет.
— Может, погуляем сегодня?
— Я занят. Не получится.
Я не выдерживаю:
— Ты бы хоть пару слов написал! А то молчишь, молчишь… — И добавляю полушёпотом: — Я скучала.
Антон закидывает ремень сумки на плечо:
— У меня есть и другие дела, знаешь ли. Будет время — напишу. Покеда!
Он уходит. Я в отчаянии падаю на стул и бьюсь лбом о парту. И ещё раз, и ещё. Конечно, у него дела! Думаешь, он станет бегать за тобой, как собачка? Но при чём тут собачка! Сложно позвонить хоть раз? Зачем целовал меня и говорил про девушку… Разве с девушками обращаются — так? А как с тобой обращаться? Розы дарить, на ручках носить? Да при чём тут ручки и розы! Хоть бы улыбнулся, пару слов сказал! Проще некуда! Что тут объяснять? Он занят. Это не значит, что он невнимателен. Ты слишком много хочешь. И домой ты сегодня пойдёшь одна. У Евы консультация, Полина болеет, а твоему парню на тебя всё равно. Не всё равно! Не глупи: совершенно всё равно. Какие там розы! Минутку для тебя пожалел.
Я тащусь домой — одна. Одна сворачиваю на Советскую, одна спускаюсь к Фонтанной, одна выхожу на набережную. Похолодало. Река покрылась серыми бликами. Тележка с мороженым исчезла. Качели поскрипывают от ветра. Петя плюс Вика плюс Саша по-прежнему равно бублик, а Катя по-прежнему шалава. Как же мне тоскливо.
Возвращаюсь домой в самом гадостном настроении.